Идеальные лгуньи  - Ребекка Рид

– Правда, не надо, пожалуйста, – повторила хозяйка.

– О-о-о, ты боишься высоты? – Лила рассмеялась.

– Помнишь Флоренцию? – спросила Джорджия.

Много лет назад, изучая историю искусства, они отправились во Флоренцию. Гид отвел их в Дуомо, огромный кафедральный собор с куполом, где имелся балкон, шедший вдоль всей его внутренней части. Считалось особым шиком обойти весь балкон по периметру, разглядывая изображения на потолке и восхищаясь тем, какими маленькими кажутся люди внизу. Мать Джорджии – ей пришлось отработать много часов сверхурочно, чтобы собрать деньги на поездку, – снова и снова повторяла, какой оттуда открывается поразительный вид, поэтому, когда внутри у дочери все сжалось от страха, а каждая клеточка в ее теле закричала, чтобы она не подходила к краю, девушка все же заставила себя преодолеть ужас. Однако на полпути началась паническая атака, и она опустилась на пол, прижимаясь рюкзаком к стене, не в силах сделать и шага. Двум учительницам пришлось потратить полчаса, чтобы уговорить ее сдвинуться с места.

– Это заставляет тебя испытывать странные чувства? – спросила Нэнси. – А что, если я сделаю вот так?

Она перекинула сначала одну ногу, а потом и вторую через перила, держась за них двумя руками у себя за спиной, и ее голые пятки оказались на самом краю.

– Я лечу, Джек![19] – захихикала она.

Джорджия поняла, что еще немного, и ее вырвет. Она снова посмотрела вниз на мраморный пол и почувствовала, как напрягся ее затылок, как он одновременно похолодел и покрылся потом.

– Пожалуйста, Нэнс, – тихо сказала она.

– Что за дьявольщина, Нэнс? – добавила Лила с широко раскрытыми глазами.

– Ладно, ладно. Вы такие дети. – Нэнси оторвала одну руку от перил и резко развернулась, но ее пальцы соскользнули с гладкой полировки.

Ее хихиканье смокло, она ахнула и отчаянно вытянула руку. Джорджия и Лила бросились вперед, чтобы ее схватить, и хозяйка вдруг представила, как мускулистое тело Грейдон неловко лежит на мраморном полу, а рядом с идеальным черепом растекается красно-коричневая лужа. С каким звуком ее тело ударится о пол?

– Все нормально! – прорычала Нэнси, перебираясь через перила и ловко спрыгивая на пол. – Господи, вы только посмотрите на свои лица! – Она рассмеялась.

Лила захохотала в ответ.

– Если честно, ты бы совершенно испортила нашу вечеринку, если бы разбросала свои мозги по идеально чистому полу Джорджии, – сказала она.

Нэнси с улыбкой выпрямилась:

– Чтобы избавиться от меня, потребуется гораздо больше усилий.

Она оглядела Джорджию с головы до ног:

– Хорошее платье. Кажется, «Джозеф» – с распродажи, верно?

Джорджия

– Я не понимаю, как это случилось, – сказала Нэнси, доставая из пачки сигарету.

Ее голос, ровный и низкий, случайному человеку мог показаться приятным. Джорджия пыталась придумать, что сказать, но у нее ничего не получалось.

Прошло двадцать четыре часа после того, как они приехали в школу, и Грейдон явно не собиралась мириться с таким расселением по комнатам. Но еще более сильную тревогу вызвал у Грин тот факт, что Нэнси даже не упомянула о столкновении с Хейди и новой учительницей – первый выговор, который она получила за несколько лет. Она не сомневалась, что впереди настоящая буря мрачного настроения и что им с Лилой предстоит успокаивать подругу. Так было всегда.

Утром Джорджия упомянула, что хотела бы проколоть хрящ в верхней части уха, как у Брандон, и Нэнси практически швырнула свою чашку с кофе через стол.

– Она достаточно лояльно отнеслась к твоим ругательствам, – решила рискнуть Грин. – Некоторые учителя дали бы тебе выговор.

И она была наказана – Грейдон не разговаривала с ней уже несколько часов.

– Нэнс, мы ни в чем не виноваты, – сказала Лила, чье терпение явно подошло к концу. – Мы пришли туда, отнесли наши сумки, но на двери увидели другие имена. Едва ли мы могли что-то сделать, ты согласна?

Но Нэнси не была согласна. Она всегда так поступала. Большинство людей либо злятся, выплескивают свой гнев, а потом успокаиваются, либо тихо кипят, не показывая, что они недовольны. Грейдон каким-то образом удавалось делать и то и другое. Она будет в ярости ближайшие пару дней – если только все не будет так, как она хочет, в чем Джорджия сильно сомневалась, – а потом найдет виноватого. То есть появится человек, которого она будет преследовать. Грин уже оказывалась в этом незавидном положении. Та из них, кого в данный момент Нэнси любила больше, становилась принцессой своей королевы. Ее посланником. И ей ничто не угрожало. Ну а та, кого Грейдон любила меньше, будет стоять в нескольких шагах в стороне и не сможет в полной мере быть частью любого общего дела. Когда в прошлом году они изучали Тюдоров, Джорджия подумала, что Нэнси прекрасно чувствовала бы себя при дворе. Впрочем, она не могла не отметить, что те, кто сумел подняться очень высоко, часто лишались головы.

Теперь Джорджия наблюдала, как Нэнси стоит, опираясь на стену, и глубоко затягивается сигаретой «Мальборо лайт».

– Почему ты не помешала Хейди распаковать свои вещи? – прорычала Грейдон, обращаясь к Лиле.

Вопрос был настолько несправедливым, что та не сумела найти слов, чтобы на него ответить.

В прошлом году они выбрали для курения сарай садовника, заброшенный и наполовину обвалившийся, который находился у основания длинного холма, идущего вдоль спортивных площадок до самой границы школьного участка. Нэнси и Лила любили его и, казалось, считали убежищем, где их никто не найдет. Джорджия думала иначе. Она выглянула наружу и принялась изучать поля в поисках признаков жизни, стараясь заставить себя не волноваться. Она даже не пыталась просить Грейдон пройти пять минут до леса, где их никто не увидит. Это привело бы к длинным разглагольствованиям о безвольных буржуа (слово, которое Нэнси услышала на одном из званых ужинов своих родителей и которое ей сразу понравилось) и о том, что Грин боится, как бы ее не поймали. Все было просто для Грейдон, чьи родители могли сказать: «Детей нужно поощрять ругаться, если они чувствуют, что бранное слово соответствует происходящему». Но Джорджию родители убьют, если она получит хотя бы одно предупреждение от преподавателей. Они боялись, что дочь потеряет стипендию.

– Я не знаю, почему мы переживаем, – сказала Лила. – Нам нужно просто попросить родителей, они позвонят в школу, и всех снова переселят. Мы ведь здесь единственная троица. Я сомневаюсь, что Хейди или Дженни захотят жить в этой комнате.

Джорджия прикусила губу. Она совершенно точно знала, что родители Лилы и Нэнси позвонят в школу. Но с ней все обстояло иначе. Девушка не могла представить, что скажет ее мать, если она попросит ее сделать такой телефонный звонок. Мама будет возмущена, а сама идея приведет ее в ужас. И она откажется.